Читать книгу - "Ежов. История `железного` сталинского наркома - Алексей Полянский"

— Расскажите подробно о вредительской деятельности, осуществлявшейся вами и вашими сообщниками на хозяйственных объектах НКВД, — сказал Родос, готовясь записывать показания.

— Сверх того большого количества хозяйственных объектов, которые были в ведении НКВД при Ягоде и которые в 1937–1938 годах получили большое развитие, то есть Колыма, Индигирка, Норильстрой и другие, мне удалось значительно расширить хозяйственную деятельность НКВД за счет новых объектов. За эти годы мне удалось провести в правительстве вопрос о передаче в ведение НКВД многих лесных массивов Наркомлеса, в связи с чем производственная программа лесных лагерей НКВД по заготовке и вывозке древесины в 1938 году составила чуть ли не половину всей программы Наркомлеса. В ведение НКВД было передано строительство имеющих важнейшее оборонное значение железнодорожных магистралей, таких, как Байкало-Амурская магистраль, железная дорога Улан-Удэ — Наушки, Сорока-Плясецкая, Ухто-Печерская магистраль и другие.

Из чисто оборонных объектов я добился передачи в ведение НКВД строительства Архангельского судостроительного завода и почти всех пороховых целлюлозных заводов в Архангельске, Соликамске и других местах, одновременно организовав строительство десяти мелких целлюлозных заводов. По инициативе НКВД, сверх утвержденной правительством программы, Наркомвнуделу было поручено строительство крупнейшего в мире гидротехнического сооружения Куйбышевского гидроузла. Я добился передачи в ведение НКВД ряда действующих заводов оборонной промышленности. Это уже никак нельзя было мотивировать использованием труда заключенных, поскольку туда входили Павшинский завод, Тушинский завод авиамоторостроения и другие. Кроме того, НКВД организовал ряд новых заводов по своей инициативе, которые выполняли оборонную продукцию…

— Вас что, пригласили сюда отчитываться за вклад НКВД в успешное выполнение пятилетки! — неожиданно закричал на него Родос. — Вы бандит, заговорщик, вредитель, террорист и предатель. Отвечайте по существу на заданный вам вопрос.

Ежов сглотнул слюну и после некоторой паузы продолжил:

— Вредительство и бесхозяйственность на стройках процветали совершенно безнаказанно.

— Еще бы, при таком-то наркоме, — с ухмылкой сказал Родос, не отрываясь от записи.

— Нам удалось вплотную подойти к вопросам оборонного строительства, осуществляя фактический контроль над значительной частью…

— Кому это «нам»?

— Ну, нашей заговорщической организации. Мне, Жуковскому, Фриновскому и другим. Я же вам раньше назвал их всех.

Это давало нашей организации возможность в случае нужды в заговорщических целях варьировать и осуществлять различные подрывные мероприятия, которые могли способствовать поражению СССР во время войны и нашему приходу к власти. На какие районы главным образом распространялась подрывная деятельность вашей организации?

— Наиболее насыщенной заключенными была пограничная полоса дальневосточных границ. Здесь нам легче всего было брать на себя различные задания оборонного значения ввиду отсутствия рабочей силы. Однако лагеря Дальневосточного края были дислоцированы не только вблизи границы, но мы туда направляли заключенных, преимущественно осужденных за шпионаж, диверсию, террор и другие наиболее тяжкие преступления, и почти не направляли так называемых бытовиков.

Таким образом, по границам Дальневосточного края в непосредственном тылу Красной Армии была подготовлена активная и наиболее озлобленная контрреволюционная сила, которую мы думали использовать самым широким образом в случае осложнения или войны с японцами.

— Люшкова вы туда специально направили? Какие ему были поставлены задания?

— В начале 1937 года мы посовещались с Фриновским и решили, что на Дальнем Востоке нам обязательно нужно иметь своего человека, через которого мы бы поддерживали связь с японской разведкой. Он в случае нападения японцев должен был выпустить из лагерей контрреволюционеров, захватить с их помощью склады оружия и боеприпасов, а потом возглавить в тылу Красной Армии террористически-диверсионную работу, оказывая поддержку интервентам. Мы подумали и выбрали для этих целей Люшкова, которого я завербовал в нашу организацию еще в 1936 году. Тогда я и перевел его из Азово-Черноморского края и сделал его начальником НКВД по Дальневосточному краю.

— В каких районах вы еще создали такие же шпионско-диверсионные центры?

— Мы это делали еще и на западных границах СССР. Значительная часть заключенных-контрреволюционеров была сосредоточена на Украине, в Белоруссии, в Ленинградской области и в Карельской АССР.

— За Ленинградскую область и Карелию у вас, конечно, отвечал Литвин?

— Да. Я направил его туда специально в начале тридцать восьмого вместо Заковского, которому не мог полностью доверять.

— А на Украине?

— Там все задания, включая связь с польской и немецкой разведками, выполнял Успенский. Для этого я сделал его наркомом внутренних дел Украины.

— Когда он был вами завербован?

— В начале 1937 года. Он приехал в Москву из Новосибирска перед назначением на должность начальника УНКВД по Оренбургской области. Я знал, что Успенский настроен антисоветски, антипартийно, и поэтому он сразу согласился работать в нашей организации.

— В Белоруссии у вас всем заправлял Борис Берман? Вам было известно, что он давний немецкий агент?